Нарисовал два солнца на небосводе — понял, что границ нет

До конца февраля в кафе «Селедка и Кофе» можно увидеть работы из серии «Послеобеденные сны» Сергея Эс — художника с диагнозом «шизофрения».
Представляем монолог, основанный на интервью с автором.

Сознательно рисовать, писать какие-то вещи я начал около 10 лет назад. У меня на сайте есть раздел «Раннее творчество»: это работы, созданные в тот период, и их намного больше, чем тех, которые я создал, уже осознав, что я художник. Их больше ста, однозначно. Ну не все они по качеству, конечно, проходят, но суть не в этом.

Я тогда жил в Арзамасе и даже учился на декоративно-прикладном в Мининском институте, но там не говорили о том, как устроен современный мир искусства, там не говорили о том, что нужно делать вот эти вещи, вот эти, и я в принципе не представлял, что такая профессия, как художник, существует. То есть я, может быть, и был знаком с какими-то персонажами в то время — был сайт популярный lookatme, там прогрессивные ребята писали какие-то вещи, но так или иначе я не видел практического применения в жизни этому и какого-то определенного заработка. И воспринимал то, что я рисую, как хобби. В этом примерно состоянии я пробыл какое-то время, а потом у меня начала обостряться болезнь, и я переехал из Арзамаса в Нижний, чтобы лечиться, потому что в Арзамасе не оказывают такой квалифицированной помощи, и я искал работу какую-то, чтобы себя содержать. Я искал работу дизайнером. Я знал графические программы, но не считаю себя дизайнером, вообще без претензий на это. Суть в том, что компания, в которую я устроился, стала ключевой в моей судьбе. Именно из этой компании проросли все мои криминальные движения. Сразу пошли острые ощущения, деньги, наркотики — я выбрал это. Первое дело, второе дело (имеет в виду судимости)… Я уехал на реабилитацию. На реабилитации я рисовал, но всё равно у меня не было самоидентификации, и когда я приехал на принудительное лечение, я тоже занимался этим как каким-то действием, с помощью которого я мог отвлечься. Я помню момент, когда мой сосед по палате попросил написать для него работу. Она тоже есть на сайте: «Жизненный путь Николая Л.». Она 60 на 90 и очень детализированная, и в принципе не особо типична для моего стиля, потому что я больше широкими мазками пытаюсь изобразить, передать состояние. Над ней я работал долгое время, потому что мне писать разрешали только полтора часа в день, во время тихого часа, когда все спали. И в один момент просто я хоп — а че я вообще тут, почему ко мне столько времени шло понимание, что я художник? Я думаю, что если бы не в свое время наркотики, острые ощущения и деньги, наверное, озарение пришло бы раньше.

Я живу так

По факту шизофрения — это серьезное заболевание, которое отличается тем, что во время более свежего витка, нового психоза, появляется дефект, который уже ничем не заменяется, то есть человек медленно, медленно, медленно меняется. Я не буду называть это деградацией, но он меняется. У меня первоначальный диагноз был в 21 — «шизотипическое расстройство», мне потом поменяли на «шизофрению». Я сейчас не буду вступать в споры, какой у меня диагноз, я говорю тот, который мне поставили врачи. То есть в свое время, когда у меня не было трезвого образа жизни, когда я не находился на терапии, у меня случались психозы с галлюцинациями, был опыт голосов. В принципе наиболее яркие моменты описаны у меня в канале (имеет в виду телеграм-канал, ссылка на него — в конце материала), жизнь, в общем, качала меня так добротно, и очень усугубляли дело наркотики и то, что я не принимал терапию. Сейчас я на стабильной и трезвой терапии больше 2,5 лет, и в принципе я научился с этим жить. Хоть это не биполярное расстройство, так или иначе у меня в болезни присутствуют два типа состояния: депрессивное и мании, или гипермании. Депрессивное состояние — это необязательно про унылое настроение. Иногда это может быть хреновое состояние: у меня может быть хорошее настроение, но я просто ничего делать не могу. Состояние мании — когда я могу что-то делать и у меня большая продуктивность. Бывают такие периоды, от 4 до 10-15 дней, когда я просто лежу и ощущаю душевную боль. Было такое, когда я в студии на три дня засел и ничего не ел, не пил. Но все более-менее устаканилось, и сейчас я либо сплю, либо что-то делаю.

Я думаю, что если бы не наркотики, острые ощущения и деньги, наверное, озарение пришло бы раньше.

Я живу в одном из микрорайонов Арзамаса. Рядом — лес, я могу прогуляться и совершенно не видеть всю эту суету. Плюс еще с моим графиком, я просыпаюсь где-то около 15:00, а засыпаю около пяти, мне очень комфортно. Я подумал, что в принципе на данный момент жизни меня все устраивает, и если я буду обустраивать такое же место, которое бы мне подходило, в Нижнем Новгороде, это будет в несколько раз дороже, ну потому что у меня пока нет ресурсов, чтобы приобрести что-то конкретное, а по факту выхлоп без разницы какой. Я решил, что пока буду здесь.

Говорю о своем диагнозе

(Сергей Эс позиционирует себя как художника с диагнозом «шизофрения», художника-аутсайдера; «искусство аутсайдеров — это творчество художников, не зависящих от традиций и арт-институций, не вписанных ни в какие контексты, а зачастую полностью исключенных из общества» — такое определение явлению дают на knife.media).

У меня на самом деле несколько целей, несколько причин, по которым я это делаю. Расскажу по порядку. Если бы я как художник не освещал какую-то очень яркую и конкретно повлиявшую часть моей жизни на творчество, это было бы не полным высказыванием, и меня бы просто многие не поняли. Это первая причина. Вторая причина — она, наверное, даже более ценна: я хочу своим примером людям, у которых есть подобные заболевания, доказать, что жизнь с диагнозом возможна. Я немножечко отвлекусь: в свое время, когда у меня были очень сильные обострения, и они переживались адски мучительно, у меня было несколько попыток суицида, и врач просто говорил: «Сергей, все наладится, все будет хорошо». Мне хотелось ему втащить очень сильно в лицо, потому что он явно не понимал, что я проживаю. У меня были довольно серьезные заплывы на дно, я там нормально полежал, я считаю, что меня покачало сильно. Я хочу донести до людей, что с диагнозом жить можно, и можно искать в этом ресурс, то есть исходить от обратного. Можно не с диагнозом подстраиваться под жизнь, а подстроить жизнь под себя, и тогда все будет хорошо. И третья причина — это дестигматизация заболеваний. Например, я иду, и идет навстречу мой одноклассник. «Как дела?» Я такой блин, что сказать. Если я ему скажу, что у меня рак, он такой: «Блин, дружище, я с тобой», все дела. Если скажу: «У меня шизофрения». Он: «Ой, братан, у меня дела», и быстро удалится. Потому что такие ситуации уже были. Ну, я считаю, что это вообще не гуд, потому что шизофрения, психические расстройства — это заболевания такие же, как рак, и больной особо не выбирает свой диагноз. Я хочу, чтобы общество, которое далеко от этих вопросов, начало по-другому относиться к психическим расстройствам в принципе. Потому что это болезнь. Такая же болезнь. Бывают, да, я не спорю, бывают случаи, когда у людей клиника. Они хватаются за ножи. Но блин, люди и под алкоголем за ножи хватаются, это скорее исключение, чем общий случай. Собственно, вот три причины, почему я говорю, что у меня шизофрения. Ну и отчасти такая биография идет в плюс художнику: это личный бренд, основанный на жизненном опыте.

О моем творчестве

Если мы говорим о моем творчестве в принципе, стоит выделять, что первично. Я художник и я использую шизофрению, скажем так, или у меня психическое расстройство, и я хочу на эту тему высказаться. Для меня верно второе. Потому что если бы я не выбрал такой медиум, как живопись, например, или рисунок, и я писал бы песни, то я писал бы песни, или я снимал бы кино, или бы делал куклы. То есть в моем случае высказывание первично.

В моем творчестве есть часть векторов про меня — почти все мои работы нацелены на то, чтобы передать состояние, в котором я нахожусь. Вторая часть — картины-талисманы. И третья часть — социальные высказывания. В них зачастую нет меня даже. Ну вот, например, «Ментальный пластицизм», где работы из разных геометрических фигур дополнены высказываниями каких-то людей на тему психических расстройств. Там нет меня, а есть какая-то идея. Здесь я работаю над сюжетом, над концепцией. Вообще люди называют это искусством, но мне кажется, это больше дизайн какой-то. Кстати, эти работы выложены в качестве, тут же посыл такой, что каждый может понравившееся высказывание распечатать, как плакат.

Почти все мои работы нацелены на то, чтобы передать состояние, в котором я нахожусь

Если говорить про «Послеобеденные сны», то это работа моего бессознательного, я не ставил себе конкретной цели, но при этом почти в каждой работе есть месседж, какой-то определенный смысловой посыл. Например, «Нет тюрьмы страшнее, чем в голове»: не было такого, что я подумал, надо что-то написать про рамки, про границы. Нет, было по-другому, я как-то об этом задумывался, мое бессознательное рассматривало этот вопрос, и в качестве образа выдало вот эту картинку.

Работы из «Послеобеденных снов» я создавал от пяти до семи часов. Они небольшие. Причем все они, кроме одной, написаны в стационаре. Ну и, как я уже сказал, там у меня особо не было возможности этим заниматься продолжительное время. Именно этим продиктован формат, кстати, 40 на 40, потому что банально негде было хранить.

Создаю картины-талисманы

Это, наверное, одна треть материального ресурса, который я получаю. 40 на 40 последнюю я продал недавно за 15 тысяч. Пока не особо дорого, но для 40 на 40 это в принципе неплохо. Вообще картины-талисманы не всегда у меня заказывают те, кто хочет их приобрести, их иногда заказывают в подарок. Пока мне их еще не возвращали, претензий не было. Но если мне скажут, что вообще не то, я не обижусь. То есть я рассматриваю такой вариант, да. Отношения человека с работой, которая у него висит где-то на видном месте, я сравниваю с выбором партнера, с которым будешь жить.

Я очень проникаюсь той информацией, которую мне дает человек, хозяин талисмана. Сейчас я работаю над картиной для одного человека, и я понял, что она вообще не в моем стиле будет, ну вот прям вот от слова совсем. Но мне показалось, что это именно то. Если бы я писал работу в ту же серию «Послеобеденные сны», и она выходила бы за рамки концепции, я бы, наверное, ее не стал размещать, а здесь все-таки ситуация другая, и поэтому, если человеку подходит что-то не такое, какое обычно есть у меня, то я сделаю это.

Я считаю, что основная идея творчества — выход за скобки, выход за рамки. И постичь состояние дзен, когда ты преодолел все границы, — истинное проявление творчества.

В творчестве границ нет

Описание работы «Американская мечта», созданной в 2009 году, Сергей завершил фразой: «Нарисовал два солнца на небосводе, понял, что границ нет» — ищите в «Инстаграме».

Я считаю, что основная идея творчества — выход за скобки, выход за рамки. И постичь состояние дзен, когда ты преодолел все границы, — истинное проявление творчества. Так или иначе каждый художник делает путь к вершине горы. Вот он подходит к вершине горы, и такой думает, блин, вон же, вот я сейчас дойду, и все, все будет огонь, и вот он доходит до этого пика, смотрит, а там еще гора. И полез на ту гору. А там еще одна гора. Постичь дзен — это покорить ту гору, после которой больше не будет других. Это сложный путь. Неизвестно, какая гора будет последней. Я не знаю, удастся ли мне когда-нибудь его постичь, но к этому однозначно нужно стремиться. Когда я нарисовал два солнца и понял, что границ в фигуративном изображении темы или сюжета нет, — это и была одна из вершин, которую я покорил, это был опыт, случившийся, когда я вышел за рамки.

Художники из Нижнего меня вдохновляют

Я же аутсайдер — лично ни с кем не знаком, но с удовольствием бы познакомился, и за основными какими-то ключевыми фигурами, я сейчас имен не буду называть, чтобы кого-то не обидеть, если не назову, я слежу в «Инстаграме», смотрю, что они делают. И, кстати, именно стрит-арт-художники, которые работают в Нижнем, наводят меня на мысль о том, чтобы реализовать один мой проект, как стрит-арт. Они меня вдохновляют. Вообще Нижний Новгород — такое место, которое пропитано духом творчества. Там в принципе хорошая тусовка. Арсенал опять же, сколько галерей там у нас есть.

Мой основной источник вдохновения — музыка

У меня даже есть некоторые работы, которые олицетворяют какой-то определенный трек. Как это делается: я просто включаю трек на репит. То есть если я пять часов пишу, он пять часов у меня играет один за одним. Могу назвать пару работ: «Самолет» на песню Земфиры и «Стань птицей» на песню YG. Когда я включаю трек и смотрю на картину, воспринимаю ее как застывший мультик.

Почему я показываю работы в «Селедка и Кофе»

В современном арт-мире тебя приглашают на выставку, когда у тебя есть список в CV: там ты указываешь, где выставлялся. Чем этот список больше, тем вероятнее, что тебя пригласят на какое-то определенное мероприятие. И, собственно, в этом году я решил наработать какой-то список в CV. А почему «Селедка»? Мы сидели, справляли Новый год в компании, и меня одна девочка, Алена Тараканова, спрашивает: «Серег, а почему ты в „Селедке“ не выставляешься?». Блин, а я не знаю, не выставляюсь. И все, и у меня эта мысль засела, когда я в новом году уже разделался с основными делами, я просто взял, написал в «Селедку», и мне сказали: «Сейчас мы посмотрим работы». Посмотрели работы и сказали: «Приезжай». Я такой: «Ну, все». То есть это было очень спонтанно.

У меня это первая выставка персональная. У меня была одна групповая выставка во «Флаконе» в 19-м году, когда я лежал еще в диспансере, там какой-то фонд, я не могу сейчас уже сказать, не могу вспомнить, какой, искал таких людей, они взяли мою работу и выставили ее. Причем повесили ее не так, как надо: вверх ногами.

Я резидент галереи «Аутсайдервиль»

«Проект помогает людям с ментальными особенностями в сложной жизненной ситуации и в социальной реабилитации c помощью арт-терапии и творческой самореализации» — из сообщества «Аутсайдервиль» во «ВКонтакте».

Я сам написал им, мне дали обратную связь, разместили на сайте. Мне оттуда пришло несколько заявок на покупку работ, то есть они представляют мои интересы, и часть продаж идет через них. Они не только выступают как агенты, но и, там две девочки — Оля и Нина, оказывают очень большую эмоциональную поддержку. Общаясь с ними и смотря на то дело, которое они делают, ты понимаешь, что хоть кто-то этим занимается, хоть кому-то не все равно.

Как поддержать человека с психическим расстройством

Тут нужно понимать, во-первых, в каком состоянии человек находится. То есть если у него состояние ремиссии, то смысл его поддерживать? У него сейчас все хорошо. А если человеку плохо и ты с ним рядом, первое, что нужно сделать, это принять его таким, какой он есть. То есть все вот эти вот темы — да ты че, прогуляйся, да все наладится — это выводит из себя, хочется человеку просто втащить. То есть первая уже большая польза будет оттого, что ты просто примешь его и скажешь ему об этом. Второе — это быть с человеком рядом, очень помогают обнимашки те же. Или просто фраза: «Я буду с тобой, пока тебе плохо». Это тоже уже большая помощь. Ну и если человеку хочется, например, посмотреть фильм, то сесть посмотреть фильм. Бывает, что у людей с психическим расстройством отторжение от какого-то определенного действия, например, от мытья посуды. Сказать ему: «Пока тебе плохо, я буду мыть посуду с тобой». По сути, больше уже не сделать. Если у человека потеряна критика, это понимание своего собственного состояния, то в таком случае надо брать человека в лапы и отвозить в стационар, ну, там, в зависимости от того, насколько ему плохо. Либо к терапевту, к психотерапевту, к психиатру, точнее. Ну, вот так.

Телеграм-канал Сергея: https://t.me/ArtSchizophrenia

Instagram: https://www.instagram.com/sergey.es/

Сайт: https://www.sergey.es/

Вопросы задавала Анастасия Жукова